Свободного времени становится всё больше. Новые технологии ускоряют решение рутинных задач: сегодня 21 рабочий час в неделю — это рекомендованный максимум для развитых стран. Один ребенок на семью — норма ближайшего будущего, число одиночек без семьи в развитых странах превысит 60% уже к середине 2030-х годов.

Эффект поляризации — изменение структуры рынка труда — обещает ситуацию крайнего неравенства. На одном полюсе окажутся специалисты высокой квалификации с очень высокими доходами, на другом — низкоквалифицированные работники. Развитие искусственного интеллекта, по мнению экспертов, грозит безработицей 85–90% населения планеты. Высокий доход и статус потребуют серьезных жертв от оставшихся на рынке труда 10%: творчески одаренным и глубоко мотивированным профессионалам придется конкурировать друг с другом за работу, которую невозможно доверить компьютерам. Преумножать свои конкурентные преимущества эти специалисты смогут, совершенствуя необходимые навыки после работы.

Уже сейчас в США 86% финансово успешных профессионалов регулярно занимаются самообразованием, тогда как среди малообеспеченных слоев населения таких людей всего 5%.

Отражая социальную структуру, индустрия досуга в США, Европе и Японии растет в двух направлениях: саморазвития и развлечений. Мировой рынок онлайн-образования в 2016 году составит 50 миллиардов долларов — всего вдвое меньше, чем рынок самого быстрорастущего развлекательного сегмента — видеоигр.

В России снижение потребности в высшем образовании, крах идеи свободной конкуренции и отсутствие социальных лифтов, диагностированные социологами РАН, ведут к поступательной деградации человеческого ресурса. Это, конечно, находит отражение и в структуре свободного времени. Экономика досуга растет вслед за количеством часов, не занятых работой, но развлечения, не требующие от потребителя никаких усилий, остаются самым популярным вариантом времяпрепровождения: например, 79% россиян регулярно смотрят телевизор, тогда как спортом занимаются всего 8%, а самообразованием — 6%.

Мы предполагаем, что в отсутствие широкого спроса на индустрию экспериментального досуга в России не будет и предложений. В ближайшие десять лет саморазвитие не станет новым стандартом проведения свободного времени. Новый ренессанс — рост популярности ответственного отдыха — возможен примерно после 2024 года, когда необходимость создания условий для развития инноваций станет очевидной, и государство в той или иной форме начнет вкладывать средства в разностороннее развитие человеческого ресурса. Если это действительно произойдет, то «умный» досуг и «легкие» развлечения примутся конкурировать за массовую аудиторию. В первую очередь эта конкуренция отразится на инфраструктуре курортных зон. Мы представили себе, как мог бы развиваться по вполне вероятному «российскому» сценарию полуостров Крым. Дикий отдых и санатории для элиты, шумные аттракционы и романтические дачи – эта территория на протяжении десятилетий была зеркалом дореволюционной, советской и постсоветской экономики и культуры праздности, привлекая самых разных людей – от внутренних эмигрантов до отпускников из провинции. При сохранении существующей ситуации в ближайшее десятилетие Крым имеет шансы стать этакой Анталией с патриотическим уклоном. А вот к 2060-му году может вполне превратиться в место острого конфликта – между двумя соперничающими идеологиями свободного времени.

Информационное общество — это прежде всего новые возможности и сервисы, созданные для удобства и пользы. На первый взгляд, инструментарий, который дает нам интернет (e-голосование, система электронных государственных услуг, сетевые представительства органов власти и так далее), должен упростить и сделать более прозрачными отношения между гражданами и государством. Отчасти так и происходит: даже государственный переворот, если он назрел, можно начать одним коротким сообщением в Сети. Но мы видим, что те же инструменты, с помощью которых мы выражаем свое мнение и находим единомышленников, используются для контроля и подавления несогласия. Породив «Твиттер»-революции, «Твиттер» как будто стал орудием борьбы с сильными мира сего. И в то же время за неуклюжий твит вас могут арестовать или лишить работы. Если взглянуть на будущее без иллюзий, технократическая антиутопия в оруэлловском духе куда вероятнее общества всеобщего равенства и свободы, которую якобы дает нам возможность обмениваться с политиками остротами в соцсетях.

Конечно, технологии делают жизнь удобнее, но то, как мы используем гаджеты и сервисы, — лишь отражение внутреннего устройства общества, его традиций и ценностей. В России консерватизм по-прежнему доминирует над стремлением к инновациям. Сословная пирамида, где каждому отведено место соответственно услугам, оказываемым государству, остается основой общества. Ни одна революция не смогла пошатнуть эту основу: после коротких периодов неразберихи в 1920-х и 1990-х годах она каждый раз восстанавливалась в прежней форме.

И вот на сословную пирамиду наталкивается информационная революция. Начинается всё точно так же, как и повсюду в мире: в России появляются новые бизнесы и новые публичные фигуры, способные противопоставить свое мнение и услуги государственным. Но очень быстро всё возвращается в прежнее русло. Практически все независимые медиа и социальные сети либо встраиваются в систему государственной информационной политики, либо закрываются.

В будущем присутствие электронных сервисов и медиа в политической жизни страны будет только усиливаться. Рейтинговые приложения и системы электронных референдумов станут едва ли не главным способом взаимодействия общества с властью. В то же время, как и положено в мире массмедиа, новые сервисы будут появляться и исчезать в огромном количестве. Общество будет четко разграничено рамками трех новых сословий. Первое, медиастратеги, будет определять общую повестку дня и спускать задания вниз, медиадизайнерам из второго сословия. Те, в свою очередь, подробнее проработают большие идеи и преобразуют их в конкретные медиапроекты, мероприятия и приложения. Их главная задача — поощрять просьюмеров из третьего сословия на производство большего количества идеологически верного контента, который затем тщательно отбирается, редактируется и дается в эфир. В результате складывается общество тотального участия, где управляемая демократия дает возможность проявить себя всем его членам как онлайн, так и на улицах города.

Придумывать будущее, предлагая новые идеи сохранения прошлого, пожалуй, не самый очевидный ход. Но дело в том, что через «сохранение» мы выстраиваем отношения с наследием, с культурой. Эти отношения формируют нас самих в настоящем и, соответственно, влияют на наше будущее.

Классические представления о «сохранении наследия» сегодня не отвечают на многие фундаментальные вопросы. Наши отношения с прошлым уже не ограничиваются коллекцией бюстов римских императоров или экскурсией по блистательному Санкт-Петербургу. Всё — от архитектурных памятников до цифрового искусства — может вызвать дискуссию о возможности и необходимости сохранения. Уже не только и не столько историки, архитекторы и реставраторы вершат судьбы мирового сохранения наследия. Экономисты, урбанисты, менеджеры, ученые, общественные активисты и даже политики включены в обсуждение этой темы.

Концепция устойчивости, осознание важности гибких, новаторских схем сохранения существенно меняет теорию и практику работы с наследием. Сохранение физической, материальной, составляющей памятника постепенно дополняется идеями сохранения нематериальных его свойств. Кажется, именно сложный баланс материального и нематериального определит в будущем подход ко всему наследию в целом.

Конвенция ЮНЕСКО о нематериальном наследии не ратифицирована в России, однако в последнее время предпринимаются некоторые шаги по его охране. В официальных документах нематериальное наследие представлено народными традициями, ремеслами, религиозными ритуалами, и этот список продолжает пополняться. В то же время появляется всё больше гражданских инициатив (таких как «Последний адрес», «Бессмертный полк»), не укладывающихся в официальное понимание наследия, но позволяющих предположить, как могут выглядеть стратегии сохранения нематериального в ближайшие десятилетия. Подобные проекты отвечают актуальному запросу на сохранение и могут быть объединены общей характеристикой — работой с коллективной памятью общества.

В нашем проекте один из центральных районов Москвы — Арбат — становится сценой для реализации будущих стратегий сохранения наследия. Здесь коллективная память обращена уже не только в прошлое, но и в будущее. Обещание грядущей большой победы в освоении космоса замещает воспоминание о главной военной победе страны в прошлом. В противовес государственной линии всё более важную роль начинает играть индивидуальное восприятие истории: социальные сети приглашают нас к публичному обмену личными воспоминаниями и к трансляции персональных версий тех или иных исторических событий. В нашем проекте район Арбата — это место столкновения разных подходов к сохранению, проектов различных временных и пространственных масштабов, государственных и общественных инициатив, официальных и неофициальных версий прошлого.

Современный город невозможно представить без постоянного мониторинга и фиксации каждого действия горожанина. Наше общество стремится к предельной точности и всеохватности данных, к идеальному знанию. Знания человека о мире уже простираются от точных карт Вселенной до структуры ДНК. В ближайшем будущем всё, что существует, будет зарегистрировано, учтено, описано, разложено на составные части и сохранено навечно.

Знаменитый концепт Паноптикона, разработанный в конце XVIII века британским философом Иеремией Бентамом, — это план идеальной тюрьмы, надзиратель в ней располагается в центре, а надзираемые — по периметру. Такая структура может быть использована практически в любом учреждении, где за людьми нужно присматривать: в школах, больницах, на рабочих местах. Интересно, что философ был вдохновлен идеей своего младшего брата, инженера Сэмюэля Бентама, который построил первый Паноптикон в России, находясь на службе у князя Потемкина.

С тех пор многое изменилось, тотальный надзор проник сквозь стены тюрем в нашу повседневность. Мы всё больше надзираем сами за собой: отслеживаем собственные циклы сна, расписание и траты, стремясь к оптимизации своего поведения. Происходит переворот в сознании: мы добровольно помещаем себя под стеклянный колпак, рассчитывая взамен получить лучшую или по крайней мере более комфортную жизнь.

К этому феномену нас привело непреодолимое желание сделать собственное существование более эффективным. В противоположность «обществу тотального надзора» возникло «общество тотальной публичности» — среда, в которой добровольное раскрытие личной информации в обмен на привилегии стало социальной нормой. Внешний контроль за нашей жизнью перестал быть угрозой и сделался неотъемлемой частью рынка удовольствий, где мы обмениваем свою приватность на комфорт.

Исторически в России были предпосылки для столь быстрого принятия этой новой публичности, поскольку стирание границ между публичной и личной сферами было навязано еще в СССР — в числе прочего посредством внедрения коммунального жилья. Этот социальный эксперимент удался настолько, что регулярная слежка и перформативное поведение стали нормой жизни нескольких поколений.

Несмотря на то что право на частную жизнь считается фундаментальным, мы практически не принимаем мер по его защите в цифровой среде — в этом состоит парадокс онлайн-приватности. Мы ценим мгновенный доступ к информации больше, чем неприкосновенность личной жизни.

В будущем, как нам представляется, Москва будет населена по преимуществу теми, кто отказался от частной жизни. Люди добровольно и с легкостью обменяют личную информацию на выгоды от использования технологий. Такое отношение к приватности окончательно упростит и отношение к тотальному надзору: он станет совершенно обычным делом. При этом небольшие группы людей будут активно выступать против подобного развития событий — они продолжат жить в информационных гетто, скрывая частную жизнь от чужих глаз. Город разделится на две неравные части: районы праздничной публичности и районы торжества сумрачной приватности.

Исследования последних лет вселяют надежду на то, что в не слишком далеком будущем человечество научится продлевать активную стадию жизни медицинскими методами. В ситуации последовательной централизации власти и ресурсов в России мы можем ожидать, что подобные радикальные изменения могут привести также и к разделению общества по новому принципу.

Технология продления жизни, разумеется, не возникнет «в один прекрасный день» в лаборатории сумасшедшего химика. Когда-то человек мечтал летать, как птица, а в результате изобрел самолет — фантастическую по своей сложности машину, которая позволяет перемещаться по воздуху, но вовсе не посредством птичьих крыльев. Бессмертие тоже не получишь, выпив эликсир вечной жизни. Вероятнее всего, сложная комбинация научных технологий позволит человечеству постепенно, с неуклонно возрастающей эффективностью увеличивать продолжительность жизни.

В последние годы всё большую значимость приобретает биоинформатика, которая описывает поведение клеток, молекул ДНК и белков как своего рода код компьютерной программы. Такой подход открывает возможность относиться к биологическим элементам как к программируемым. В будущем армия медицинских нанороботов сможет существовать в организме человека, очищать его от болезней и ремонтировать поврежденные клетки, позволяя «бессмертному» поддерживать тело в добром здравии сравнительно продолжительное время.

Сейчас сложно предсказать в деталях, как подобная технология будет функционировать. Однако эта тема будоражит воображение, и догадок высказывается очень много. Например, Рэй Курцвейл, технический директор Google, считает, что в какой-то момент «человечество научится целиком загружать сознание в компьютеры и достигнет цифрового бессмертия».

Мы предполагаем, что развитие технологии продления жизни будет происходить согласно закону Мура. Иначе говоря, ее эффективность будет вдвое возрастать каждые два года, а сама технология будет становиться доступной всё большему числу людей. Если первая версия технологии продления жизни появится в ограниченном доступе около 2045 года, то до широкой аудитории она дойдет ориентировочно к 2060 году. Нам интересен именно этот период, когда технология только начинает распространяться за пределами лабораторий. В России, где доступ к любому ресурсу всегда жестко контролируется небольшими группировками элиты, распространение подобной технологии будет происходить, как мы предполагаем, крайне драматично и болезненно.

Социологическое исследование «Левада-Центра» (от 10 декабря 2013 г.) показало: 62% россиян не хотят бессмертия, а примерно 17% не прочь жить вечно. При этом власть во все времена была ориентирована на максимально длительное (вечное?) правление. Как поведут себя религиозные сообщества с появлением новых технологий бессмертия? Возможно ли возникновение новых религиозных сект, допускающих и легитимирующих физическое бессмертие?

Концепция продления жизни поднимает большое количество интересных вопросов, напрямую затрагивающих политику, экономику, социальные институты, проблемы демографии и многое другое. В нашем фрагменте «Большого будущего» мы попытались представить себе, как будет протекать жизнь «бессмертных» да и всех остальных — «смертных» — в Москве ближе к концу нашего столетия.

Знание — сила. Научное знание позволило человеку подчинить природу и превратить ее в источник развития цивилизации. Сегодня природные ресурсы контролируются в основном государством и корпорациями, естественно стремящимися к непрерывному росту. Но использование природы для экстенсивного развития ведет к экологическим катастрофам. Для приведения в равновесие глобальной экосистемы необходимо запустить механизмы коллективного управления. Они регулируют рост в соответствии с состоянием экосистемы и ее ресурсов. Чтобы предсказать результат воздействия на биосистему, нужно знать ее устройство, разбираться в соотношениях между элементами. В силу чрезвычайной сложности любой такой системы ею невозможно управлять централизованно, необходим сбалансированный механизм сбора данных и анализа полученной информации. Решить эту задачу можно силами сообществ.

В России государство контролирует почти всю информацию о состоянии природных ресурсов через Министерство природных ресурсов и экологии. Скажем, данные о вырубке леса на территории страны замалчиваются, в то время как с 2000 по 2012 год наша страна лишилась около 36 миллионов гектаров леса и стала мировым лидером по невосполнимой вырубке деревьев. Такое бесконтрольное использование природы в коммерческих интересах наносит ей непоправимый ущерб. К примеру, в Москве остался всего один из многих «зелёных клиньев» — специально спроектированных буферных зон, производящих чистый воздух для города. Это заповедник «Лосиный остров», над которым нависла угроза исчезновения. Он может стать одной из первых площадок, где сообщество будет использовать коллективное знание как политический ресурс для сохранения существующей экосистемы.

Можно предположить, что в будущем активисты, озабоченные экологической ситуацией на «Лосином острове», станут использовать специальные устройства для сбора данных о быстро меняющейся среде. Начиная с 2030 года в этот процесс будут вовлечены животные — грызуны и птицы. К 2040 году возникнут открытые лаборатории по управлению экосистемами и общедоступный генный банк. Еще спустя десятилетие появятся устройства для прямого взаимодействия с экосистемой — биокомпьютеры, считывающие сигналы, например, с мицелиев грибов. К 2055 году привычные элементы городской среды — здания, инфраструктура, транспорт — подключатся к экосистеме и вступят в активное взаимодействие с биоценозом. В 2065-м средства коммуникации с животными сделают возможным непосредственное общение с живой природой. Позже, благодаря обобществленному знанию, жители экопоселения смогут встраивать свою деятельность в экосистемные процессы и заниматься охотой и собирательством, не нарушая хрупкий баланс природных элементов.

На протяжении многих лет сельское хозяйство успешно справлялось с задачей производства еды для большей части жителей планеты. Однако методы, которые позволили наращивать производство, одновременно привели к надвигающейся экологической катастрофе. Современное сельское хозяйство — основной источник выброса парниковых газов в атмосферу, а использование удобрений, пестицидов и индустриальное животноводство приводят к эрозии почв и уменьшению биоразнообразия. Система разрушает сама себя и становится менее эффективной. Кроме того, индустриальное земледелие требует значительных капиталовложений, что позволяет развиваться лишь крупным агрохолдингам, которые выталкивают с рынка средних и мелких производителей.

В скором времени нынешняя система производства продовольствия не сможет прокормить быстрорастущее население планеты. Чтобы избежать мирового продовольственного кризиса, следует обратиться к более устойчивым методам производства. Агроэкологический подход, который рассматривает землю как целостную экосистему, является альтернативой индустриальному сельскому хозяйству.

Центром мирового агроэкологического производства может стать Россия. В стране уже существует небольшой, но эффективный сектор индивидуальной агрокультуры. Занимая лишь 7% сельскохозяйственных земель, частные подсобные хозяйства производят 47% агропродукции. К сожалению, правительство недооценивает значение мелких производителей. Недоступность кредитов, проблемы с выходом на рынок, невозможность конкурировать с агрохолдингами — лишь часть препятствий, с которыми сталкиваются фермеры. Однако при усилении государственной поддержки частный фермерский сектор может стать основой продовольственного суверенитета России.

Город будущего, каким мы его себе представляем, отражает изменения, которые произойдут в методах производства продовольствия в деревне, в системе доставки и продажи продуктов в городе, а также в диете горожан. Частные фермерские предприятия, которые вынужденно перейдут на агроэкологические методы работы, станут основной формой сельского хозяйства. Для укрепления своих позиций на рынке фермеры объединятся в кооперативы, которые помогут им реализовать продукцию по выгодным ценам. В каждом районе появится свой Дом агрикультуры, где кооператоры смогут обмениваться опытом и разрабатывать эффективные формы ведения хозяйства и продаж.

В городе будущего потребители смогут напрямую общаться с фермерами через интернет. Обилие онлайн-магазинов и фермерских рынков в городе приведет к закрытию супермаркетов. Развитие «интернета вещей» позволит создать децентрализованную, полностью автоматизированную систему доставки продуктов из деревни в город. Посредством налогов и льгот правительство в сотрудничестве со страховыми компаниями будет принуждать граждан следить за здоровьем и выбирать исключительно органическую еду. Более того, системы мониторинга здоровья позволят определить точное количество продуктов, необходимое каждому человеку. Важно отметить, что возникновение таких территорий «здорового образа жизни» будет не результатом проявления сознательности граждан, но вынужденной необходимостью: изменение климата и экономические обстоятельства сделают это неизбежным.

Сокращение некоторых типов промышленности, обусловленное глобализацией и развитием новых технологий, приводит к умиранию индустриальных городов повсюду в мире. Стремительное падение рождаемости и старение населения — важная особенность таких городов. Стареют, однако, не только жители, но и городская инфраструктура, жилой фонд, общественные здания.

Почти повсеместно в основе стратегий ревитализации стареющих городов лежит идея привлечения на постоянное жительство новых молодых горожан. Мы же предлагаем модель, которая поможет адаптировать город к его новому демографическому состоянию.

В СССР моногорода строились очень активно. Однако после перестройки поспешная и зачастую плохо спланированная приватизация предприятий, а также стремительная деградация материально-технической базы фабрик и заводов привели к упадку промышленности. Бывшие центры притяжения трудящихся столкнулись с потерей рабочих мест, с экономическим и демографическим спадом. Кризис городских бюджетов, низкие доходы граждан, рост социальной напряженности — всех последствий, приведших к тому, что сегодня в России каждый четвертый промышленный город находится в бедственном положении, и не перечислить.

В процессе исследования мы проанализировали ситуацию на примере старого русского города — Кинешмы. Этот бывший промышленный городок на Волге столкнулся со всеми последствиями деиндустриализации. Треть жителей здесь — пенсионеры, и, по мнению экспертов, в течение двух ближайших десятилетий возраст большинства кинешемцев превысит 60 лет.

В связи с низким уровнем доходов и отсутствием налаженного медицинского обслуживания местное население, скорее всего, займется сбором дикорастущих лечебных растений, которые традиционно применяют для лечения самых распространенных у пожилых людей заболеваний. Захваченные растительностью и мелкой живностью промышленные руины можно будет использовать как идеальную площадку для приключенческих квестов и военных игр. Для игрового туризма у Кинешмы, очевидно, огромный потенциал.

Мы предполагаем, что значительные изменения ожидают Кинешму примерно к 2030 году, когда предприятия, подобные «Московскому агентству персонального ухода» (предоставляет помощь пожилым людям в обмен на их жилплощадь), в связи с переполненностью домов престарелых в Москве будут вынуждены искать новые места для пенсионеров за пределами столицы. Нам кажется вполне реалистичной идея превратить бывший кинешемский завод на берегу Волги в санаторий для пожилых москвичей. Вдохновленные уютом и дешевизной Кинешмы, новые пенсионеры начнут активно участвовать в жизни города.

Позже будет создана программа для пенсионеров со всей страны «Лесные приключения»: в окрестностях Кинешмы проложат прогулочные маршруты разной степени сложности. Возникнут новые сервисы для пожилых людей и приезжающих их навестить родственников — от медицинских центров до гостиниц, от рынков лекарственных трав до лавочек с фермерскими продуктами. Приток налогов от нового санатория даст возможность развивать инфраструктуру и услуги. Так постепенно, в течение десятилетий, город адаптируется к потребностям стареющего населения.

По всему миру системам здравоохранения всё сложнее справляться с растущим числом хронических заболеваний, и биотехнологии (или, как мы это называем, «технически усовершенствованная биология») могут изменить ситуацию в лучшую сторону. Более эффективные и дешевые биотехнологические лекарства узкого, направленного действия к 2020 году составят примерно половину рынка фармацевтики, а специальные нательные устройства помогут с ранней диагностикой. С одной стороны, это сделает медицину в первую очередь наукой о данных, а с другой — фундаментально изменит отношение общества к людям с ограниченными возможностями или физическими недостатками. В далекой перспективе можно представить себе переход от замалчивания и стигматизации инвалидности к торжеству биотехнологически усовершенствованного человека.

Здравоохранение в России — стране, лидирующей в мире по числу смертей от сердечно-сосудистых заболеваний, едва ли готово к радикальным биотехнологическим инновациям. В регионы, где, в отличие от столицы, часто нет и простейшего оборудования, новшества доберутся не скоро. Национальная привычка ждать, пока «само пройдет», усложняет и раннюю диагностику, и лечение. К тому же заложенные в бюджет до 2017 года затраты на здравоохранение были недавно сокращены на 23%, и средств на биотехнологическую революцию в стране просто нет.

Что же ждет Россию? Доля личных затрат на здоровье растет по сравнению с государственными (с 24% в 1995 году до 40% в 2011-м). 72% медикаментов в стране приобретаются на частные средства, по сравнению с 25-40% в Европе. Те же, кто не могут заплатить или добраться до государственной клиники, должны искать альтернативные методы лечения.

Рано или поздно здоровье должно подчиниться правилам рынка, тогда закон спроса и предложения выведет эффективную «технологически усовершенствованную биологию» на первое место. При этом централизованный сбор и обработку данных будет контролировать государство, а вот их изучение, как и производство биотехнологических препаратов, целиком перейдет в частный сектор. Возможно, со временем государство проявит интерес к усилению своей роли в столь важной и политически значимой отрасли, консолидирует аналитику и производство, и забота о здоровье станет национальным проектом. Торгово-развлекательные центры, символы культуры и досуга первых десятилетий XXI века, быстро подстроятся под новый вектор — здоровье — и предложат совершенно новый набор товаров и услуг.

Картина будущего может выглядеть так: к 2065 году торгово-оздоровительные центры (ТОЦ), возникшие в результате государственно-частного партнерства, стали основой российской системы здравоохранения. В Екатеринбурге — городе, широко известном своими специалистами по вычислительной биологии, крупнейший ТОЦ — «Вавилон» — предоставляет огромный выбор образцов «спроектированной жизни». Вот одна из его посетительниц — Виктория — пожилая, но прекрасно выглядящая дама, больная раком, однако не страдающая от него. Благодаря индивидуальному плану лечения и модифицированным продуктам, рак практически не влияет на качество жизни женщины. На руке Виктории татуировка — вживленный датчик, следящий за ее состоянием; когда приходит время процедур, рисунок начинает светиться. Для подтверждения покупки медицински модифицированных овощей в гастрономе, предложенных тем же датчиком здоровья, необходимо пройти распознавание генома — это не сложнее, чем оставить отпечаток пальца. Визит в ТОЦ — еще и своего рода светский выход, возможность показать себя и свое прекрасное биотехнологическое тело (протезированная голень Виктории — настоящее произведение искусства, впервые продемонстрированное публике на открытии Дополненных Олимпийских игр в 2064 году).

За последние 30 лет Китай из развивающейся страны превратился в ведущего мирового производителя и геополитического игрока, что привело к появлению глобального тренда — роль Китая в мировых политике и экономике стремительно возрастает. Чтобы удовлетворять потребности увеличивающегося населения, поддерживать политическую стабильность в стране и сохранять власть, Коммунистической партии Китая необходимо обеспечить стабильный рост экономики. Для этого Китай наращивает и диверсифицирует импорт природных ресурсов, находясь в постоянном поиске новых партнеров.

Энергетические потребности Китая вполне могут быть удовлетворены при помощи тех ресурсов, что имеются в распоряжении соседней России. Сегодня связи между Китаем и Россией укрепляются в первую очередь по геополитическим причинам. Низкие цены на нефть, кризис на Украине, а также возможное продвижение НАТО в Европе подталкивают Россию к союзу с Китаем, а усиление присутствия США в Азиатско-Тихоокеанском регионе побуждает Китай к сближению с Россией. Однако экономики обеих стран ориентированы прежде всего на Запад, и с точки зрения бизнеса налаживание отношений между ними практически не представляет интереса. Сложность состоит еще и в том, что у обоих государств совсем разные ожидания: китайские интересы ограничены покупкой природных ресурсов и оружия, а Россия ожидает от Китая инвестиций в инфраструктуру, бизнес и промышленность. Эти различия в будущем обязательно приведут к нестабильности в отношениях и превратят «дружбу» в бесконечную череду торгов и переговоров.

По мнению многих экспертов, к 2045 году Россия перестанет продавать ресурсы Китаю, и всё сотрудничество сосредоточится в сфере сельского хозяйства и космических разработок. Результаты этого сотрудничества будут особенно ощутимы на Дальнем Востоке.

Мы предполагаем, что рядом с космодромом «Восточный» в городе Циолковском появится совместный российско-китайский научно-космический центр. В 2050 году Циолковский всё еще будет функционировать по принципу типичного научного моногорода, населенного российско-китайскими учеными и инженерами, которые живут и работают в одинаковых довольно комфортных условиях. На окраине города китайские рабочие и обслуживающий персонал будут жить в настоящих трущобах: этот беднейший «чайна-таун» подчеркнет стерильность атмосферы федерального проекта, царящей в центре Циолковского.

За чертой города раскинутся сельскохозяйственные угодья, арендованные российскими и китайскими компаниями. Из-за изменения климата и всё возрастающей потребности в продуктах питания в Китае земли Дальнего Востока теперь будут восприниматься как стратегический ресурс, а сельское хозяйство — как прибыльная отрасль, которая, благодаря китайской робототехнике, станет полностью автоматизированной. Покупая устаревшее оборудование у китайских соседей, российские компании конкурируют с ними, однако разрыв в производственных мощностях будет увеличиваться.

Отношения России и Китая, срежиссированные сверху, не имеют далеко идущих культурных последствий. Принципиально изменив российские сельское хозяйство и космическую отрасль, Китай, тем не менее, остается практически невидимым для большинства россиян. Только статуя, воздвигнутая недалеко от границы на деньги из федерального бюджета в честь великой дружбы, остается главным напоминанием об амбициях российско-китайского альянса.

Сегодня каждый девятый человек в мире не имеет доступа к источникам чистой и безопасной для здоровья воды. Глобальное потепление приводит к дезертификации земель вокруг экватора и затоплению околополярных территорий. Рост населения планеты подстегивает рост сельского хозяйства, на которое уходит 70% всей потребляемой пресной воды. Негативный эффект оказывают также увеличение городского населения вообще и среднего класса в частности.

С уменьшением количества воды растет ее ценность, что уже во второй половине XX века привело к формированию международного рынка воды. В странах с большой долей индустриального производства и/или сельского хозяйства в экономике, таких как Индия, Китай и США, импорт воды уже стал привычным явлением.

Россия обладает огромными запасами пресной воды, по объему уступая только Бразилии. В то время как в мире потребление воды увеличивается, в России из-за падения численности населения, а также сокращения промышленности и сельского хозяйства расход воды уменьшается. Есть, однако, и определенные сложности. Уровень загрязнения вод в России остается высоким, а к концу десятилетия эксперты прогнозируют коллапс систем водоснабжения в большинстве российских городов. Кроме того, к середине XXI века изменение климата приведет к осушению юго-запада России — наиболее густонаселенного сельскохозяйственного района страны.

Тем не менее у России есть серьезные перспективы в области торговли водой. Китай уже импортирует воду из озера Байкал и собирается увеличить объем покупок в будущем. Недалеко от Сочи сейчас строится водный порт, из которого планируют поставлять воду в Индию, Китай, Саудовскую Аравию и другие страны Ближнего Востока.

В эпоху глобального дефицита воды у России есть шанс стать ее ведущим поставщиком, что послужит стимулом для развития экономики страны и изменит образ России на геополитической арене.

Основной водный потенциал России сосредоточен на Севере и на Дальнем Востоке. В нашем исследовании мы уделили особое внимание Камчатскому краю как самому перспективному для добычи пресной воды и имеющему стратегическое местоположение на транспортных и торговых маршрутах.

По нашим расчетам, в 2065 году город Петропавловск-Камчатский может стать крупным торгово-транспортным узлом и разбогатеть на производстве и продаже водоемкой продукции и водных технологий. Население города будет состоять в основном из молодежи и людей среднего возраста, работающих в корпорации, которая, как мы считаем, будет контролировать всю водную индустрию в регионе. Город превратится в огромный порт-завод, существующий по особым законам и в особом жизненном ритме. Воду отсюда будут поставлять по специальным трубам в Китай; в танкерах — на Ближний Восток, в Индию и в обезвоженную к тому времени Европу; поездами — в западные и южные районы России. Петропавловск-Камчатский станет примером моногорода нового типа — научно-производственным центром, интегрированным в широкий международный контекст.